Безгрешники

Человек, умеющий всё себе прощать – безгрешен. Это потом, после жизни, ему предстоит очная ставка у Всевышнего со своими грехами. А пока – всё нормалёк. 

 

Наибольшие грешники ходят в церковь регулярно. Ленивые грешники, они же человеконенавистники, отстраивают домашние храмы. Кто победнее, размещает у себя в спальне мощи, купленные на церковном чёрном рынке. Защищая этим свой безгрешный семейный секс.

 

Много свободного времени: карантин. Читаю Августина, Фому Аквината, Ансельма Кентерберийского. Нет, не так: перечитываю свои же выписки из них и тексты в различных сборниках. 

 

Везде – бьётся горячая мысль, за каждым утверждением – сомнение. Я открыл для себя этот ушедший мир поиска и сомнений в лагере. У Гуревича, Аверинцева и Стеблина-Каменского и других, присланных мне для общения в зону по системе «книга-почтой». Спасибо Ивану Алексеевичу Свитлычному, направлявшему меня.

 

Совсем рядом по времени жил блаженнейший Любомир Гузар, мудрый, искренний первосвященник, позволивший себе вслух сомневаться в абсолютной правоте Всевышнего. Это – в фильме Леси Харченко «Лестница Иакова».

 

Он ушёл. Остались язычники. Называющие себя православными, никогда – христианами. 

 

Ренессансная идея гармонии рационального и прекрасного оказалась неосуществимой. Византийская культура была не в состоянии повести человечество Восточной Европы на новые духовные, нравственные и социальные высоты, как это в Западной Европе блестяще сделали Итальянское Возрождение и следующие за ним Гуманизм и Реформация. Здесь, к сожалению, укрепилась эпидактика – искусство льстивой похвалы.

 

Симеон Новый Богослов, духовный отец византийских исихастов, живший в 11 веке, утверждал: существует неразрешимая антиномия между христианином, простым по уму и сердцу, и образованным человеком. Любители чтения вызывают насмешки Симеона, ибо мудрость – не от наук, а от Бога. Позднее, в московских землях, те же мысли в более грубой форме излагал монах Филофей, с его идеей «Москва – третий Рим».

 

21-ый век. Человек по-прежнему умеет прощать себе всё.

 

Семён Глузман